Дорогой Глеб наши били их не хуже, и при том с меньшими силами и в открытом бою.

ОНИ СРАЖАЛИСЬ ЗА РОДИНУ

…Подмосковный аэродром Кубинка. Три часа ночи. Мелкий холодный дождик. Дабы не привлекать внимания случайных граждан, пассажирский состав подали по специальной вет-ке прямо на территорию военного городка… Незадолго перед тем командующий ВВС округа генерал-лейтенант Василий Иосифович Сталин еще раз предупредил:
— Чтоб никаких провожающих! Ни жен, ни детей, ни тещ, ни возлюбленных!..
Генерал, понятно, был озабочен соблюдением секретности. Но если в гарнизоне каждый каждого знает, а «бабий телеграф» работает с удивительным быстродействием, то мыслимо ли сохранить в секрете убытие в спецкомандировку целого истребительного полка? Причем не какого-нибудь, а «парадного», да к тому же со всей материальной частью (30 машин), техническим персоналом и наземными службами?.. Так что, несмотря на дождь и позднее время, все названные В. Сталиным категории родных и знакомых толпились у поезда… «Прощание,— вспоминал потом один из летчиков,— было нелегким, но и недолгим».
Паровоз гугукнул. Состав тронулся… Поехали!
Куда?..
В эти же примерно дни поэт А.Т.Твардовский тоже катил по рельсам (и в том же почти направлении!), заканчивая попутно первую главу своей новой поэмы:
Здесь, перед станцией последней,
У пограничного столба
Сдается мне, с земли соседней
Глухая слышится пальба…
И день войны, нещадный день
Вступает в горы и долины…
На дворе был год 1950-й, октябрь. А «соседняя земля», помянутая поэтом, имела точное географическое название: Корея.

* * *
Предысторию тех событий обычно исчисляют с августа 1945 года, когда 38-я параллель разделила Корейский полуостров на две оккупационные зоны — советскую и американскую. В 1946 году начала работу совместная (советско-американская) комиссия, которая должна была помочь корейцам сформировать временное правительство «на демократических принципах». К сожалению, слово «демократия» стороны понимали по-разному, нерушимого блока «коммунистов и антикоммунистов» не получилось, и в конце концов на Юге (в американской зоне оккупации) 15 августа 1948 года была провозглашена Республика Корея, президентом которой стал гражданин США, 73-летний профессор Принстонского университета г. Ли Сын Ман. В ответ на это 9 сентября северяне провозгласили собственную республику — Корейскую Народно-Демократическую, которую возглавил молодой (всего-то 33 года!) коммунист, недавний эмигрант и офицер запаса Советской Армии т. Ким Ир Сен. Каждое правительство объявило себя «единственно законным», истинно «демократическим» и сразу же приступило к формированию собственных вооруженных сил… До времени взаимное неприятие соседей переживало «холодную» фазу, но с выводом из Кореи оккупационных войск неизбежно должно было перейти в «горячую»… Так и случилось.

* * *
Середина корейского лета — сезон дождей.
Ранним утром 25 июня 1950 года на окраине города Онджин вдруг послышалась ружейно-пулеметная стрельба, в которую позже добавились глухие орудийные выстрелы… «До сих пор неясно, кто первым открыл огонь,— пишет американский историк.— Свидетельства того дня неоднозначны и даже противоречивы».
Как бы то ни было, военное командование Севера поспешило воспользоваться подходя-щим моментом. Уже в 9.30 утра северокорейские части развили мощное наступление по фронту всей 38-й параллели, прорвав неприятельскую оборону сразу в шести местах… Это уже мало походило на рядовой пограничный конфликт, это была война! В тот же день со-стоялось экстренное заседание Совета Безопасности ООН (представитель СССР на нем не присутствовал), который большинством голосов принял резолюцию: «Оказать Республике Корея всю помощь, какая только может понадобиться… чтобы отразить вооруженное напа-дение и восстановить мир и безопасность в регионе».
1-го июля в порту Пусан высадился первый отряд американской морской пехоты, коман-дир которого заявил корреспонденту «Таймс»:
— Мы вышвырнем северокорейцев. А если вмешаются русские — вышвырнем и русских!
Сутки спустя немногие уцелевшие морпехи, подавленные и потрясенные, жадно хлебали неразбавленный «Бурбон» и повторяли одну и ту же фразу:
— Танки! У них эти страшные русские танки!..
«Северян, — писал потом участник тех событий, — не смущал ни цвет кожи американ-ских солдат, ни количество навешанной на них амуниции… Они просто нас били!»
К 16 августа «коммунисты» контролировали уже более 90 процентов территории полуострова (с 92 процентами населения), но… «блицкриг», начатый столь блестяще, был уже на излете. Потери росли. Благословенные дожди прекратились, и теперь с утра до ночи воздух наполнял беспрестанный рев американских самолетов, которые со вкусом и толком изничтожали под собой все живое… Слова «небо» и «смерть» стали для корейца почти синонимами! 16 сентября в порту Чемульпо (Инчхон) американцы высадили крупный морской десант, и «Корейские качели» (так будут потом называть острословы эту войну) мощно покатились в обратную сторону… В несколько дней войска северян были, по сути, разгромлены. 29 сентября Ким Ир Сен направил И.В.Сталину письмо, смысл которого можно было бы передать одним кратким возгласом – помогите!
«…Вражеская авиация, насчитывающая до тысячи самолетов различного типа, не встре-чая никакого сопротивления с нашей стороны, полностью хозяйничает в воздухе… Чтобы… бесперебойно питать фронт, нам необходимо иметь соответствующие воздушные силы. Но у нас нет кадров… Поэтому, дорогой Иосиф Виссарионович, мы не можем не просить Вас об особой помощи…»
Вождь уже в тот же день телеграфировал «председателю Мао»:
«…Из Москвы я вижу, что положение корейских товарищей становится отчаянным… Следовало бы немедленно двинуть к 38-й параллели хотя бы 5-6 дивизий. Китайские диви-зии могли бы фигурировать как добровольные…»
Мао, разумеется, взял под козырек, и вскоре на помощь «товарищу Киму» выступили пер-вые подразделения китайских «добровольцев» (общей численностью до 500 тыс. человек). Но еще раньше на базе лучших (парадных) частей ВВС Московского военного округа нача-лось формирование трех истребительных дивизий, оснащенных новейшими машинами типа МиГ-15 и МиГ-15бис. Базироваться им предстояло в Китае, близ пограничной реки Ялуцзян (перелетать ее «сам» строжайше запретил), а боевая задача формулировалась предельно про-сто: сбивать любой аппарат, вошедший в охраняемое пространство.
«Нас,— рассказывал потом один из ветеранов,— подняли чуть ли не по тревоге. На сборы — несколько часов, из личных вещей — только летное обмундирование. Награды мы сдали в политотдел, отстегнули погоны, спороли знаки различия… По виду мы походили теперь то ли на демобилизованных, то ли на дезертиров… Кажется, на последних больше!»
Василий Сталин держал перед отъезжающими краткую речь:
— Товарищи! Вам предстоят нелегкие испытания… Но где б вы ни были, в каких бы не-бесах ни летали, всегда помните — вы деретесь не за Кима, не за Мао, не за Корею, не за Китай… Вы деретесь за Родину!
Действительно ли Василий так думал? Или же просто употребил расхожий комиссарский штамп? Не знаю. Но, как бы то ни было, сказал он чистую правду...

* * *
Давно считается почти бесспорным, что в 1950-1951 годах существовала реальная (и весьма немалая) вероятность перерастания корейского конфликта в третью Мировую войну. «Лишь немногие,— восклицает историк,— сознавали тогда, сколь близко подошло в те дни человечество к ядерному Апокалипсису!..»
Казалось бы, действительно так. Обмен ударами двух ядерных держав едва ли мог при-вести человечество к чему-либо хорошему… Впрочем, кое-что тут надо бы уточнить.
Во-первых, касательно США. Вскоре после войны Пентагон разработал секретный план под названием «Чариотир», который предусматривал удар по 70 советским городам с при-менением 133 атомных бомб. Чуть позже появился план более совершенный — «Дропшот». По нему количество ядерных бомб увеличивалось более чем вдвое, к ним добавлялось 250 тысяч «обычных», а повершить операцию должны были 250 сухопутных (танковых, механизированных и пехотных) дивизий…
Чем же мог ответить на все это СССР?
Да почти что ничем. К осени 1950 года ядерный арсенал Союза был еще практически пуст (первые серийные «изделия» начали поступать в боевые части только в 1953 году), средства доставки тоже пока пребывали в самом зачаточном состоянии… Так что никакого «обмена ударами» (тем паче «Апокалипсиса») быть не могло! Янки по-прежнему оставались единственными держателями «ядерной дубины», хотя и вполне сознавали, что время работает против них… Позже историк напишет: «Увы!.. Воспитанные на культе силы, американские лидеры не раз уже доказывали, что им доступен лишь один язык — язык силы… Чувствуя слабость противника, они без колебаний наносят удар».
Колебаний у янки не было. 9 октября (то есть до прибытия в Китай советских авиационных частей) американские самолеты Ф-80 пересекли советско-корейскую границу и нанесли штурмовой удар по военному аэродрому Сухая Речка, повредив несколько наших поршне-вых истребителей (к счастью, обошлось без человеческих жертв). Американцы демонстративно наглели! Несомненно, им очень хотелось, чтобы Советы проявили «адекватную реак-цию», и тогда… Тогда «Чериотер» и прочие «Дропшоты» развернутся во всей своей красе!
Зарвавшихся янки могла сейчас вразумить только СИЛА… Но где ее взять, эту силу?

* * *
1 ноября 1950 года летчики 151-й Гвардейской истребительной авиадивизии (72-го гвар-дейского полка) приступили к боевой работе.
Цифры такие:
1 ноября. Сбит американский поршневой истребитель Ф-51 «Мустанг» (победу одержал гв. лейтенант Чиж).
2 ноября. Сбит американский реактивный истребитель Ф-80 (Это была первая (!) в исто-рии победа реактивного самолета над реактивным. Одержал ее гв. ст. лейтенант Хоминич).
6 ноября. Сбит Ф-51 (гв. ст. лейтенант Кузнецов).
7 ноября. В честь «красного дня» сбиты два «Мустанга» (гв. лейтенант Санин и гв. майор Колядин).
8 ноября. Сбиты три Ф-51…
И так далее. Даже скучновато! Всего же за ноябрь советские летчики провели 8 воздуш-ных боев и сбили 16 неприятельских самолетов (наши потери — два самолета, два летчика). Восемь к одному!.. Но это, читатель, были пока что «цветочки». «Ягодки» же созрели позд-нее, причем самые крупные — 30 октября 1951 года.

* * *
В этот день (в историю американских ВВС он войдет потом как «Черный вторник») 21 самолет Б-29 «Суперфортресс» под прикрытием почти 200 истребителей предпринял попыт-ку налета на китайский аэродром Намси. Навстречу противнику взлетели 44 советских «Ми-Га», которые в строю колонны (22 пары) на скорости 1000 км/ч произвели всего лишь одну атаку… Но зато какую!
Первыми были «срезаны» четыре истребителя прикрытия. Вслед за ними на землю посы-пались горящие «крепости» — первая, вторая, третья, четвертая… Только тех, которые упа-ли перед линией фронта, насчитали двенадцать, и сколько-то еще, вероятно, рухнуло в мо-ре… На всех остальных (до единого!) были убитые и раненые.
Но сбитыми «крепостями» дело не кончилось. Наши летчики знать пока не знали, что не просто записали себе в актив 16 побед, но сделали несравненно больше — сокрушили всю американскую стратегическую машину! Б-29, основной носитель атомной бомбы, показал себя совершенно беспомощным перед «коммунистической» ПВО… И где? В каком-то Китае! А что будет над СССР?
— У нас нет больше средства доставки! — констатировал президент и (по слухам) употребил при этом «ненормативную лексику»…

* * *
На Новом Воинском кладбище в Порт-Артуре покоятся 120 расских летчиков. Тех, которые отбыли в свое время в «спецкомандировку». Которые на чужбине сражались за Родину.
Николай Кедров
К этому можно добавить, что сегодня авиационный  полк в Кубинке уничтожен, авиация нам больше не нужна, как впрочем и армия. Главное сегодня полиция.

Отредактировано Алексий (2011-02-04 18:24:02)